Этот пост о том, как один и тот
же образ перескакивает из одного стихотворения в другое, от одного поэта к
следующему, от 18-го века в двадцатый. Это пост о том, что трудно представить
себе текст, который бы не вобрал в себя цитату из предыдущего. Это пост о том,
что культура всегда существует в диалоге с предыдущей традицией. И в
преодолении этой традиции. И в вечном обновлении. И в вечном воспоминании.
Сегодня слушал пластинку с песнями Окуджавы. И там
знаменитое:
Ну чем тебе потрафить,
мой кузнечик,
едва твой гимн
пространство огласит?
Откуда у Окуджавы взялся этот кузнечик? Может, он сам его
выдумал? Нет.
У Ломоносова есть стихотворение,
с длинным названием: «Стихи, сочиненные по дороге в Петергоф, когда я в 1761
году ехал просить о подписании привилегии для академии, быв много раз прежде за
тем же». О чем же эти стихи? О кузнечике:
Кузнечик дорогой, коль
много ты блажен,
Коль больше пред
людьми ты счастьем одарен!
Ну, Ломоносов жил давно, а вот
Хлебников уже не так давно, и у него тоже есть шедевр про кузнечика. Приведу
его полностью:
Крылышкуя
золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза
уложил
Прибрежных много трав
и вер.
«Пинь, пинь, пинь!» -
тарарахнул зинзивер.
О, лебедиво!
О, озари!
Чуть позже, в 1936 году Заболоцкий пишет:
Все, что было в душе,
все как будто опять потерялось,
И лежал я в траве, и
печалью и скукой томим.
И прекрасное тело
цветка надо мной поднималось,
И кузнечик, как
маленький сторож, стоял перед ним.
И вот конец двадцатого века Окуджава:
Ты тоже из когорты
стихотворной,
из нашего бессмертного
полка.
Кричи и плачь, авось
твой труд упорный
потомки не оценят
свысока.
Поэту настоящему
спасибо,
руке его, безумию его
и голосу, когда,
взлетев до хрипа,
он неба достигает
своего.
Ломоносов любуется кузнечиком и
завидует его судьбе. Кузнечик свободен, а человек нет. Хлебников и Заболоцкий
внимательно рассматривают кузнечика, делают из него героя стихотворения. Для
Окуджавы кузнечик и поэтический образ, и поэт одновременно. Свобода, легкость,
стойкость, упорство, - все это необходимо поэту, все это есть в кузнечике, -
нет! В стихах о нем.
Кузнечик легко перепрыгивает из
одного текста в другой, и в этом залог невероятной живучести культуры. И если
кто-то думает, что можно «съесть кузнеца» и что может наступить конец, то он
ошибается. Никакое «прожорливое брюшко» не властно над поэтической традицией,
никто не может разорвать когорту стихотворцев. Пока Земля еще вертится, она
будет жива.